[eek]

"Собака прыгает к вам на колени, потому что любит вас; кошка — потому что ей так теплее". Альфред Норт Уайтхед

15 февраля 1861 года (за четыре дня до отмены крепостного права в России) родился Альфред Норт Уайтхед. Ему исполнилось 152 года.

Альфред Норт Уайтхед (англ. Alfred North Whitehead; 15 февраля 1861, Рамсгит, Кент, Великобритания — 30 декабря 1947, Кембридж, Массачусетс, США) — британский математик, логик, философ, который вместе с Бертраном Расселом написал фундаментальный труд «Principia Mathematica» (1910—13), составивший основу логицизма и теории типов. После Первой мировой войны преподавал в Гарвардском университете, разработал собственное платоническое учение с элементами бергсонианства («философия процесса»).

В Википедии достаточно большая и подробная статья про него: Альфред Норт Уайтхед

А я процитирую фрагменты автобиографии Бертрана Рассела, в которой он описывает Уайтхеда.

< ... >
Он был очень скромен — признание, что он старается превратить свои недостатки в достоинства, означало для него крайнюю степень бахвальства. Он охотно выставлял себя в смешном свете. В Кембридже жили две сестры — жеманные пожилые дамы, будто сошедшие со страниц “Кренфорда”, а на самом деле прогрессистки самого крайнего толка: какие бы реформы ни проводились, они всегда оказывались на переднем крае. Уайтхед не раз вспоминал, причем не без грусти, что поначалу, введенный в заблуждение их внешним видом, решил слегка их напугать — просто так, шутки ради, и сказал что-то не слишком радикальное, но все же. “Ах, мистер Уайтхед, как приятно слышать это от вас” — обрадовались старушки, подчеркнув тем самым, что считали его столпом реакции.

Он обладал поистине невероятной способностью к концентрации. Как-то в жаркий летний день в Гранчестер, где мы вместе тогда жили, приехал наш общий друг Крамтон Дэвис, и я повел его в сад поздороваться с хозяином. Уайтхед сидел и писал что-то математическое. Мы с Дэвисом долго стояли и смотрели, как он испещряет символами одну страницу за другой. Он нас не видел, хотя сидел на расстоянии какого-нибудь ярда, и в конце концов мы удалились с чувством священного трепета.

< ... >
Во время написания “Principia Mathematica” наши с Уайтхедом отношения складывались трудно и напряженно. Со стороны Уайтхед выглядел спокойным, разумным, рассудительным, но, узнав его ближе, вы понимали, что это не более чем фасад. Как и у других невероятно сдержанных людей, его самообладание порой давало сбои, отнюдь не свидетельствовавшие о здоровье. Незадолго до встречи с миссис Уайтхед он уже было совсем собрался перейти в католичество, но в последнюю минуту удержался от этого шага из любви к будущей жене. Терзаемый страхом перед нищетой, он пытался побороть его самым неразумным способом: сорил деньгами направо и налево, чтобы убедить себя, что ему любые траты по карману. Пугая жену и слуг, бормотал проклятия по собственному адресу и осыпал себя ужасными упреками или порой молчал по нескольку дней кряду, ни единым словом ни на что не отзываясь. Миссис Уайтхед жила в постоянном страхе за его рассудок. Оглядываясь на прошлое, я полагаю, что опасность была не так велика, как ей представлялось в силу присущего ей мелодраматизма, и все же то была вполне реальная угроза, пусть и несколько преувеличенная. Она говорила со мной совершенно откровенно, и мне ничего не оставалось, кроме как объединить наши усилия ради того, чтобы спасти его разум. Все это не отражалось на его работе, но порою чувствовалось, что подобная выдержка превосходит человеческие силы и в любую минуту у него может произойти срыв. Миссис Уайтхед то и дело находила астрономические счета от кембриджских торговцев, но не решалась признаться мужу, что платить ей нечем, из страха, что это выведет его из равновесия. Обычно я старался наскрести необходимую сумму и тайно передать ей. Мне было отвратительно обманывать Уайтхеда — страшно подумать, какое бы он испытал унижение, дознайся он о происходящем. Но его семье необходимо было на что-то жить, необходимо было писать “Principia Mathematica”, и я не видел, как иначе достичь желаемого. Я жертвовал все, что получал со своего капитала, а порой и залезал в долги, но до 1952 года никому и словом не обмолвился об этом.

< ... >
(Это больше про Витгенштейна, чем про Уайтхеда, но всё равно хорошо)) А.Р.
Уайтхед так описывал первый визит к нему Витгенштейна: его проводили в гостиную, где семья пила чай; не заметив присутствия миссис Уайтхед, он некоторое время молча шагал из угла в угол, а потом его как прорвало: “Пропозиция имеет два полюса. Это apb”. “Я, — рассказывал Уайтхед, — естественно, спросил, что такое а и b , но осекся, поняв, что сказал глупость. “А и b не определяются”, — громовым голосом возгласил Витгенштейн”.