[Amicus Plato]

Бояться ошибки — по сути то же, что бояться истины. Тот, кто боится промахнуться, уже тем самым неспособен сделать открытие. Ошибке, как препятствию на дороге, страх оступиться придает каменную неуязвимость. В самом деле, что, как не страх, вынуждает нас отчаянно цепляться за те «истины», которые мы сами однажды провозгласили — или которым, с незапамятных времен, привыкли доверяться безоговорочно. Когда нас влечет за собою истинная жажда познания (а не боязнь нового, не стремление поскорее забиться в уютную нишу), тогда ошибка, подобно горю или страданию, очищающей волной проходит сквозь наши души. Волна отхлынет — и остается обновленное знание. Александр Гротендик. «Урожаи и посевы»

Вчера, 28 марта, исполнилось 86 лет со дня рождения одного из выдающихся математиков современности, входившего в группу Бурбаки, Александра Гротендика. Пожелаем ему здоровья и всего самого хорошего!

Википедия
Александр Гротендик (нем. Alexander Grothendieck; 28 марта 1928, Берлин) — французский математик, входил в группу математиков, которые выступали под псевдонимом «Николя Бурбаки».
Биография
(Почитайте! Производит впечатление...) Многое из этого он пишет в «Урожаях и посевах», но тем не менее...
Родителями Александра Гротендика (Шурика — в семье были приняты уменьшительные имена) были анархисты. Отец — беженец из России Александр (Саша) Шапиро (1889, Новозыбков — 1942, Освенцим), активный участник революции 1905 года, был приговорён к смертной казни, заменённой ввиду несовершеннолетия лишением свободы. Неоднократно пытался бежать, во время одного такого побега был ранен в руку, которую пришлось ампутировать. В Германию он прибыл с подложными документами на имя Александра Танарова, под какой фамилией его часто упоминают биографы Гротендика; пользовался также конспиративным именем Саша Пётр.[2] Считая недопустимым для анархиста работать на эксплуататора, был уличным фотографом. Мать — Иоганна (Ханка) Гротендик (1900—1957) родилась в бюргерской семье в Гамбурге, но восприняла идеи анархизма, уехала от родителей в Берлин и писала статьи в левые газеты об авангардном искусстве и политике. Будучи противниками буржуазной семьи, они брак не регистрировали, поэтому Шурик формально считался сыном матери-одиночки и носил её фамилию, что помогло ему выжить при фашистском режиме.
Когда в 1933 году Гитлер встал у власти, отцу Гротендика как еврею пришлось бежать во Францию. В конце года за ним последовала и мать. Ребёнка отдали на воспитание в семью Гейдорнов, живших в предместье Гамбурга. Родители принимали активное участие в Гражданской войне в Испании на стороне республиканцев. После победы Франко они возвратились во Францию. К этому времени террор в Германии усиливался. Стали не только выявлять евреев по документам, но также и интересоваться теми, кто не соответствовал канонам «арийской расы», поэтому маленькому Шурику оставаться было опасно, причём его приёмные родители и сами имели четверых детей. Они списались с родителями Шурика и отправили его к ним, незадолго до начала войны.
В 1940 году родители Гротендика и он сам были интернированы. Отца отправили в лагерь смерти Освенцим, где он и погиб. Мать и сын были заключены в лагерь для интернированных в Риекро́ (Rieucros). Порядки в этом лагере были довольно терпимыми, и Шурику было разрешено посещать лицей в близлежащем городке. В лицее ему часто приходилось драться с учениками, которые считали его оккупантом, не зная, что его родители были антифашистами. Однажды он даже сбежал из лагеря, решив добраться до Гитлера и убить его, но к счастью это ничем плохим для него не кончилось. Через два года мать и сын разъединились — Ханку отправили в другой лагерь, а Шурик попал в детский дом в городе Шамбо-на-Линьоне (Chambon-sur-Lignon), возглавляемый благотворительной организацией «Швейцарская помощь», которая спасала детей евреев, антифашистов и беженцев. Чтобы закончить среднее образование, он поступил в Севеннский колледж (Collège Cévenol). Уже тогда ему стало ясно, что он имеет большие математические способности.
Когда война закончилась, мать нашла сына, и они стали жить в Монпелье, где Александр поступил в местный университет. Ему приходилось подрабатывать на сборе винограда, а мать работала домработницей у окрестных хозяев. Он уже тогда хотел стать математиком, но преподаватель анализа Сула сказал ему, что математика уже практически завершённая наука, а последние великие открытия в ней сделал Анри Лебег. Произошла любопытная вещь — содержание работ Лебега преподаватель не знал или забыл, книг никаких не было, но Гротендик совершенно независимо заинтересовался точным определением длины, площади и объёма, считая определения в учебниках недостаточно строгими, и самостоятельно пришёл к основным понятиям теории меры и интеграла Лебега.
В 1948 году после окончания университета Гротендик прибыл в Париж для продолжения образования. Уже упомянутый Сула рекомендовал Гротендику обратиться к своему учителю, знаменитому математику Картану. Гротендик не знал, что Картанов-математиков было двое — Эли Картан, которому было уже под 80, и его сын Анри, активно работающий математик, который тогда вёл в Высшей нормальной школе свой знаменитый семинар, поэтому он отправился на семинар Анри. Когда Гротендика спросили, чем он занимался в Монпелье, он рассказал о своих работах по теории меры. Увидев, что он совершил открытие, хотя и сделанное ранее Лебегом, причём совершенно самостоятельно, ему рекомендовали продолжать научную деятельность. На семинаре Картана Гротендику приходилось трудно как из-за пробелов в образовании, так и из-за плохого французского, особенно среди тесного кружка постоянных слушателей. Вот почему по совету Картана и Дьёдонне он переезжает в 1949 году в Нанси, город, который в то время был одним из главных центров математической мысли во Франции. «Николя Бурбаки» (псевдоним группы математиков) был «профессором из Нанкаго» то есть «Нанси и Чикаго». В это время в Нанси из «Бурбаков» работали Дьёдонне, Лоран Шварц, Жан Дельсарт и Роже Годеман (англ.). Под руководством Дьёдонне и Шварца Гротендик занимается исследованиями в области функционального анализа. Шварц дал ему 6 возможных проблем в качестве тем для диссертации. К нужному сроку все они были полностью решены Гротендиком. Наиболее важная из них и стала его диссертацией, которая вышла позднее в виде монографии 1955 года и переиздавалась несколько раз.
Тем не менее, у Гротендика были трудности с получением работы — он был лицом без гражданства, а при получении гражданства он подлежал бы призыву в армию, чего он не желал по причине отрицательного отношения его как пацифиста к воинской обязанности. В конце концов он становится сотрудником знаменитого Национального центра научных исследований (Centre National de la Recherche Scientifique (CNRS)), но эта работа больше походила на временную. Он даже одно время думал стать плотником, чтобы зарабатывать на жизнь, поддерживая свою больную мать. Но в 1953 году он получает приглашение работать в университете Сан-Паулу в Бразилии. В 1955 году он работает в Канзасском университете. В это время он теряет интерес к функциональному анализу и начинает заниматься алгеброй, особенно гомологической алгеброй и алгебраической геометрией. В 1956 году он возвратился в Париж, где стал постоянным сотрудником CNRS и членом «Бурбаки». Следует отметить, что работа Гротендика как члена группы «Бурбаки» была существенно менее активной по сравнению с другими её членами, и отношение Гротендика к деятельности группы было далеко от однозначно поддерживающего.
Большое влияние на Гротендика оказала переписка с Жаном-Пьером Серром по вопросам теории пучков, введённых ещё Ж. Лере. Серр также познакомил его с так называемыми «гипотезами Вейля», которые указывали на связь дискретного мира алгебраических многообразий с непрерывным миром топологии. Также Гротендик занялся кругом вопросов, связанных с теоремой Римана-Роха и доказал глубокое обобщение этой теоремы при помощи созданной им т. н. алгебраической K-теории.
1958 год стал, как утверждал он сам, наиболее плодотворным в его жизни. Он читает приглашённый доклад на XIII Математическом конгрессе в Эдинбурге, где систематически излагает понятия теории схем, которая стала основой современной алгебраической геометрии. В том же 1958 году был основан знаменитый IHÉS, где Гротендик стал работать. Там он (в сотрудничестве с Дьёдонне) стал выпускать знаменитую работу — «Элементы алгебраической геометрии» (Éléments de Géométrie Algébrique — ÉGA) — книгу, которую по-библейски стали называть «Евангелием от Гротендика» и которая оказала фундаментальное влияние на алгебраическую геометрию. Не менее важным был семинар по алгебрической геометрии, труды которого имели огромное значение.
Систематических политических взглядов, например анархических, социалистических или коммунистических Гротендик не выказывал, но, будучи человеком с обостренной совестью и воспринимая мир в черно-белых тонах, он был известен своей активной жизненной позицией. В знак протеста против подавления инакомыслия в СССР (Процесс Синявского-Даниэля) Гротендик отказался ехать в Москву на XV Математический конгресс в 1966 году, где ему должны были вручить Филдсовскую премию, но поехал во Вьетнам в разгар войны, где читал лекции об этальной топологии студентам эвакуированного в джунгли Ханойского университета.
Развязка наступила в конце 1960-х годах. Во время «Парижской весны 1968» Гротендик заметил, что его коллеги-математики в основном поддерживают не студентов, а «буржуазное» правительство, что его возмутило. В 1969 году он узнаёт, что Институт высших научных исследований (IHÉS), где он работал много лет, частично финансируется военными, и уходит из него. Далее он обращает внимание на то, что математики тоже делятся на «аристократию» и «крепостных», а также что происходит своеобразная эксплуатация — когда влиятельный ученый получает работу молодого математика, особенно не его ученика, он отклоняет её под благовидным предлогом («это не актуально», «это тупиковый путь» и т.д), а сам пользуется идеями отклонённой работы в своём творчестве. Ещё чаще происходит просто игнорирование трудов молодых математиков. Также он указал на существование научных «мафий».
Гротендик удаляется в Монпелье, где он когда-то самостоятельно открыл теорию меры, бросает математику. Частично он ещё занимается биологией, экологией и даже эзотерикой. В 1977 году его привлекают к суду за предоставление жилья незаконному иммигранту. Лишь некоторые из его бывших коллег и друзей поддержали его, большинство осталось равнодушными, а некоторые даже выступили против него. В 1988 году ему присуждают (вместе с его учеником Пьером Делинем) премию Крафорда (Crafoord), от которой он отказывается.
По состоянию на 2012 год живёт в районе Пиренеев и почти не подаёт о себе вестей.
А вот отец Гротендика, Александр Петрович Шапиро. О нем тоже есть статья в Википедии:

Александр Петрович Шапиро, псевдонимы Александр Танаров, Саша Пётр и Саша Пьетра (1889 или 1890—1942) — деятель российского и европейского анархистского движения, отец выдающегося математика Александра Гротендика.
Его биографию можно прочитать здесь.

---

Математические работы
Объём работ Гротендика колоссален. В этом с ним может сравниться разве что Эйлер. Но общую характеристику трудов дал он сам в книге «Урожаи и посевы», обозначив следующие ключевые темы:

1. Топологические тензорные произведения и ядерные пространства.
2. «Непрерывная» и «дискретная» двойственность (производные категории, «шесть операций»).
3. «Йога» Римана-Роха-Гротендика (K-теория, связь с теорией пересечений).
4. Схемы.
5. Топосы.
6. Этальные и l-адические когомологии.
7. Мотивы и мотивная группа Галуа (Ä-категории Гротендика).
8. Кристаллы и кристальные когомологии, «йога» коэффициентов де Рама, коэффициентов Ходжа.
9. «Топологическая алгебра»: ∞-стэки, derivateurs; когомологический формализм топосов как основа для новой гомотопической алгебры.
10. Ручная топология.
11. «Йога» анабелевой алгебраической геометрии, теория Галуа — Тейхмюллера.
12. «Теоретико-схемная» или «арифметическая» точка зрения на правильные многогранники и правильные конфигурации произвольного рода.

Первая из этих тем принадлежит функциональному анализу, остальные — в основном c алгебре и алгебраической геометрии, 12-я даже связана с элементарной геометрией. Сам Гротендик наиболее важной считает тему мотивов. Наиболее разработанными являются теория схем и этальных и l-адических когомологий. За пределами алгебры огромное значение для топологии имело создание на основе работ Гротендика топологической K-теории, в основном в работах Майкла Атьи, а также Фридриха Хирцебруха, Рауля Ботта и Джона Адамса.

Особенности математического творчества
Гротендик считает, что каждый шаг в доказательстве теорем должен быть совершенно понятен. В отличие от многих математиков, считающих каждую теорему с простым доказательством тривиальной и маловажной, он так не считает. Всякая теорема у него распадается на ряд простейших лемм. С одной стороны это облегчает чтение его трудов, с другой запоминание многочисленных новых понятий иногда становится тяжким (вообще, несмотря на то, что Гротендик доказал много фундаментальнейших утверждений, например, обобщенную теорему Римана-Роха, его вклад в математику в основном заключается во введении общих фундаментальных понятий — в этом он, пожалуй, самый яркий «бурбакист»). Из-за этого многие математики «задачной школы», которые считают, что цель математики — решение задач, по возможности с минимумом введения новых понятий, его (классического «создателя теорий») недолюбливают. Кроме того из-за точки зрения Гротендика на то, что доказательство должно заключаться в разбиении на ряд очевидных шагов он, например, не признал доказательство знаменитой «проблемы четырёх красок», которая была доказана при помощи вычислений на компьютере, причём его смущала не возможность ошибки программы или сбоя компьютера, сколько именно невозможность обозреть это доказательство для человека.

---

Хочу процитировать еще кусочек книги Гротендика «Урожаи и посевы». Я бы не сказала, что эта книга — простое чтение. Но оно стоит того, чтобы потратить на него некоторое количество душевных сил.

Большинство математиков, как я уже говорил недавно, в мире понятий ограничили сами себя жесткими рамками, затворившись во Вселенной, обустроенной раз и навсегда - в сущности той самой, которую нашли «совсем готовой», когда принимались за свои ученые изыскания. Они словно бы получили в наследство большой и красивый дом со всеми удобствами, с гостиными, кухнями и мастерскими, наборами кухонной посуды, с общедоступными инструментами - да и со всем, право же, из чего мастерят и готовят. Но каким образом постепенно, из поколения в поколение, строился этот дом, как и почему были задуманы и изготовлены эти инструменты (а не другие…), почему комнаты размещены и устроены здесь так, а там иначе - вот сколькими вопросами наследникам никогда и в голову не приходило задаться. Вот та «Вселенная», «данность», в которой должно жить - точка, и все! Нечто как будто бы великое, огромное (и это ведь, как правило, долгое дело - обойти все комнаты), но привычное в то же время, а главное - неизменное. Если они о чем и хлопочут, то о том, чтобы содержать в порядке и украшать наследное достояние: починить колченогий стул, оштукатурить фасад, подточить инструмент, иногда даже, в случае чьей-нибудь особенной предприимчивости, изготовить в мастерской полный набор новой мебели. И так выходит, когда они все устроят, что мебель теперь - сама красота, да и весь дом оказывается разукрашенным.
Еще реже один из них задумывает внести изменения в устройство какого-нибудь инструмента из запаса, или даже, под настойчивым давлением необходимости, придумать и изготовить новый. И, взявшись за это, он только что не рассыпается в извинениях за то, что им ощущается как преступление, недостаток благоговения к семейной традиции, в которую его странное новшество привносит как будто бы некоторый беспорядок.
В большинстве комнат этого дома окна и ставни накрепко закрыты - несомненно, из страха, как бы не ворвался ветер со стороны. И когда красивая новая мебель, не говоря уже о потомстве, начинает загромождать дом, всюду, вплоть до самых коридоров, становится не пройти, ни один из этих наследников не пожелает дать себе отчет в том, что его уютная, привычная Вселенная делается тесной и сковывает движения. Скорее, чем стараться разрешить эту незадачу, все они предпочтут, протискиваясь, пробираться как-нибудь, кто между буфетом Людовика XV и плетеным креслом-качалкой, кто между сопливым мальчуганом и египетским саркофагом; и кто-то еще наконец, за неимением лучшего, полезет, карабкаясь изо всех сил, на груду самых разнородных предметов, роняя стулья, круша скамейки…
Небольшая картина, которую я набросал, не содержит ничего, что было бы спецификой лишь математического мира. На ней отражено древнее, с незапамятных времен укоренившееся положение дел, с каким можно столкнуться в любой среде, во всех сферах человеческой деятельности, причем (насколько я знаю) всех обществ и всех эпох. Я уже намекал на это - и сам ни в коей мере не претендую на роль исключения. Как покажет мое свидетельство, справедливо как раз обратное.

Ссылка на книгу на сайте МЦНМО:
www.mccme.ru/free-books/grothendieck/RS.html

---

Парочка фото.

@темы: История математики, Люди

Comments

[All_ex]

Amicus Plato, Спасибо...
не лёгкая биография...

[Amicus Plato]

All_ex,

не лёгкая биография...

Когда его читаешь, он как-то странно это описывает. Очень отстраненно... Совершенно непонятно, что он чувствовал...
Такое впечатление, что он "внутри себя" жил гораздо более интенсивно, чем вне...

[Груша Вильямс]

А у меня цель ознакомиться с его творчеством хотя бы лет за 20. Но когда хотел понять с чего хотя бы начинать, то ничего не понял и решил с алгебры начать, теории групп. Абсолютно не понятно какая область примерно, кроме того что есть 2 слова - топология и группа. А самое интересное то, что на русском урожаи и посевы и ещё одна какая-то. Не переводили что ли вообще...а столько людей восторгаются, гений говорят. Странно...

[Amicus Plato]

Груша Вильямс, я так понимаю, это из-за того, что он резко порвал с математическим истеблишментом, и его как бы придали остракизму. В "Урожаях и посевах" он об этом пишет. Что везде третировали его учеников, а он сам как бы для всех перестал существовать. И даже его тематикой никто не хотел заниматься долгие годы.
А потом типа многое переоткрыли заново, и он снова остался не у дел...
Я так думаю, сложно будет найти его работы.
И еще думаю, что читать их тоже будет очень непросто...

[Груша Вильямс]

Amicus Plato, всё же "урожаи" надо почитать будет, я просто подумал, что в стиле Винера "Я - математик" будет.
И еще думаю, что читать их тоже будет очень непросто... да, когда новости про Мотидзуки были, ABC гипотеза, там коллеги по Пристону его писали, что он прочитал работы Гротендика будучи студентом и понял с первого раза, когда все их читают в аспирантуре и понимают лет через пять, частями. Вот думал на матфак и Гротендика потом читать, нирвану искать

[Amicus Plato]

Груша Вильямс,

я просто подумал, что в стиле Винера "Я - математик" будет.

Я бы не стала ни с чем сравнивать... Это как раз чтиво из разряда

нирвану искать

Т.е. вроде бы да, автобиография, но читается это как сплошная медитация. Сначала очень интригует, потом несколько утомляет... Но в сухом остатке я не жалею, что прочла. Правда, у меня был электронный текст, в котором некоторые куски были перемешаны в произвольном порядке. Поняла я это далеко не сразу

[Груша Вильямс]

Amicus Plato, кстати насчет его мыслей о боязни сделать ошибку. Это же всегда вроде было? Гаусс и пятый постулат Евклида, труды Абеля (он писал, но вроде их тоже не принимали и понимать не хотели), например. Мне вот абсолютно не страшно ошибку допустить, потому что "спроса" как бы не будет, а вот когда ты ученый-математик, степень имеешь, на конгрессы ездишь, то вполне разумно свои дико новаторские мысли не публиковать, особенно если и сам толком не понимаешь. Тот же Мотидзуки сейчас яркий пример, думаю его больше осуждают. Да и математика такая вещь, что если что-то ложное вначале будет, ошибку упустят, то вообще трагедия будет...и аргумент находится)

[Груша Вильямс]

И развивая тему, пусть придумана некая теория с новыми ранее невиданными объектами, пока разберутся зачем нужна она, может введение этих объектов излишне, пусть в итоге вышло, что они необходимы, в процессе создания теории мы приняли какое-то утверждение на веру либо "да это легко" потом вернусь, там допишу. Ну, как где-то читал, так и было с гипотезой Пуанкаре, вот тебе и математики-задачники и 150 лет. Получается в данном случае Гротендик сказал бы что теория плохая, хотя вдруг в его теории также будет. Да так и было вроде, гипотезы Вейля, его теория все не смогла красиво доказать, а доказательство Делиня вроде бы последней гипотезы ему не понравилось.

[Amicus Plato]

15.11.2014 в 01:40

Пишет  Alidoro:

Умер Александр Гротендик
Интересная судьба
www.svoboda.org/content/article/26692026.html